Домик в деревне

Мне 19 лет. По своей натуре я скептик и ко всем необычным вещам отношусь спокойно. Но то, что произошло этим летом у нас в деревне испугало даже такого неверующего человека вроде меня.

Как всегда я отправился в деревню отдыхать (каждое лето там гудим с друзьями), сел на электричку, затем прошелся пару километров пешком и вот уже перед глазами наш домик. Домик был двухэтажный, с балконом. В доме никого не было - дедушка с бабушкой живут в другой деревне, а мать с отцом остались в городе. Я зашел в коридор и, взяв в руки мобильник, стал обзванивать друзей. К вечеру собралась неплохая компания из меня, Антохи, Коляна и 3 девчонок (Кристины, Ксюхи и Светы). Всего 6 человек. Так как я не мог оставить дом без присмотра, чтобы пойти в магазин, ребята быстренько скинулись в "камень, ножницы, бумага", 4 проигравших должны были отправиться в магазин. В итоге в магазин пошли: Кристина, Ксюха, Света и Антон.

Мы в то время с Коляном должны были нарубить дров и развести костер. Сказано, сделано.

Через полчаса вернулись ребята и началось веселье. Я не заметил, как пролетело время и вот мы уже сидели у костра, ели шашлык и рассказывали друг другу страшилки. Уже смеркалось и на небе появилась луна. Антоха ушел по делам и сказал, что попозже придет. Пока ребята веселились я отошел по нужде и краем глаза заметил, как в доме на втором этаже зажегся свет. "Ах вот, чо у тебя за делишки Антоша!" - сразу промелькнуло у меня в голове -"Ну щас я тебе устрою...". Я тихонько вошел в дом и стал прислушиваться, слышу на втором этаже половица скрипнула. И такое ощущение как будто кто-то встал на одном месте и чего-то ждет. Ну я про себя думаю, подожду пока он спустится чтобы его испугать. Проходит пять, десять, пятнадцать минут, а я как дурак стою и жду. Естественно никто не спустился. Ну я думаю, что Антоха наверное спать завалился. А у нас на втором этаже расположено две спальни, одна моя (в которой зажегся свет), а вторая(она дальше по коридору) родителей. Я стал осторожно подниматься на второй этаж. И с каждой ступенькой про себя думал, как буду ржать когда увижу испуганное Антошкино лицо. Ох как же я был не прав. Поднимаюсь на последнюю ступеньку, медленно подхожу к своей спальне, затем резко открываю дверь, а в спальне - никого и горит свет. Не успел я выключить свет и тут слышу, как по коридору кто-то быстро прошмыгнул в спальню к родителям. Естественно я тоже направился туда. "Ну держись Антошка, я уже иду!". Я аккуратно открываю дверь, захожу и резко кидаю взгляд на кровать - никого. Ну думаю на балконе спрятался. Я открываю балкон, и замираю в ужасе... Антоша сидит у костра вместе со всеми! "Что за нафиг?!"- у меня небольшая паника. Выхожу с балкона и вижу спиной ко мне в дверном проеме что-то стоит! Я пригляделся, оно было похоже на маленькую девочку, причем с переломанными в кисти руками! Услышав меня, оно обернулось и двинулось в мою сторону! Дальше рассказываю только со слов друзей. Антоха с Коляном, услышав мой дикий крик подорвались и резко рванули в дом.

Девчонки же сидели у костра и видели как я вышел на балкон, отмахиваясь дубиной! Пришел я в себя только около костра, причем так и не смог толком ничего рассказать и только под утро рассказал им эту историю. 

Всем скептикам и неверующим милости просим в мой Домик в деревне.

Чужая в моей кровати

Мы живём в трёхкомнатной квартире. Я, папа, мама и сестра. Мы с сестрой в одной комнате, родители в другой. Третья комната — зал. Моя сестра ложится раньше меня т.к. она работает. Время 00:36. Настя (так зовут сестру) только что вернулась с работы, приготовилась ко сну. Я была в комнате родителей за компом и не знала в какой комнате она сейчас. Зашла к нам в комнату, свет был уже выключен. Я подумала, что сестра ещё не спит и спросила:
- Насть, ты спишь?
- Да, почти. Ложись ко мне.
Мне показалась странной эта фраза, но я не придала этому значения.
- Нет, мне ещё помыться надо.
- Ну ложись. Уже поздно. Завтра помоешься, - всё упрашивала меня она.
- Говорю нет!
- ЛОЖИСЬ Я СКАЗАЛА!!! - грубым, сильно повышенным голосом сказала Настя.
Я отвернулась и ушла. В дверях я повернулась назад посмотреть на неё. Её лицо было злым. Меня это даже напугало. Я взяла полотенце и хотела пойти в ванну. Но там уже кто-то был (или мама или папа).
Я уже стояла минут 20. Подошла мама.
Я говорю: - Что-то папа там долго засиделся.
Мама: - А папа в комнате смотрит телевизор.
Я сильно расширила глаза от шока. В это время вода в ванной выключилась. Дверь открылась, из неё вышла Настя.
Я чуть чуть вскрикнула.
Я рассказала, что я заходила в спальню, там лежала сестра. Рассказала наш диалог. Мама с сестрой были шокированы. Мама позвала папу. Я ему ещё раз рассказала.. Мы вместе пошли в спальню. Включили свет. На кровати никого не было. Лишь бельё было немного помятым....
Я до сих пор задаю себе вопрос. А что было бы если бы я легла тогда к ней?

Стылая вода

Я работаю системщиком в ИНБЮМ — Институт биологии южных морей. Это на Украине, в Севастополе. У нас там аквариум, ну и какая-никакая наука. Будет лето — приезжайте, а вот зимой у нас немного штормит.

В отделе месяц назад был день рождения одного из сотрудников. Я практически не пил, а вот «старая гвардия» была уже на бровях. К девяти вечера мы остались вдвоём с Тровичем — старым мужиком, который проработал в институте тысячу лет. Как всегда, началось его нытьё, мол, ироды развалили великую страну, и теперь все нищие. Он по молодости побывал во всех океанах, двигал науку. А сейчас у него только радиоточка дома и плесень в углах. Можно понять — за страну обидно, да и за себя тоже.

Мы болтали около часа, вместе с ним раздавили оставшуюся водку. Начали уже собираться, и вдруг он пнул ногой ворох старых бумаг и сказал, что, несмотря на всё, мы пока ещё ни черта не знаем о том, что есть в море.

Они были в Атлантике и делали заборы воды и фитопланктона с разных «горизонтов». Забор воды делается довольно просто — с корабля спускают на тросе свинцовую чушку на пару километров. Потом по этому кабель-тросу скользит «заборщик» и с нужных уровней берёт пробы воды и планктона. Но однажды утром прибор вверх не поднялся. Что-то словно держало его. Списали всё на поломку механизма и начали выбирать несущий кабель. Друг Тровича стоял на лебёдке и смотрел, как мокрый кабель наматывается на барабан. Он смолил сигарету и периодически трогал рукой подшипники — не перегрелись ли. Выбирать длиннющий кабель — занятие не самое увлекательное. Следующим должен был заступать Трович.

На полутора километрах кабель был оборван. За такое на суше по голове не погладят: «Куда вы смотрели? Где карты глубин? Покажите курс!» и т. д. С трюма достали ещё одну бухту кабеля, и прибор начал опять уходить в глубину. Прошло два дня. Заметили, что судовой врач, вечно ленивый и слоняющийся без дела, стал сторониться людей. К завтраку он не появлялся. Но корабль не город, и скрыть любую новость тут трудно. Оказалось, что в лазарете отдыхают три человека с кормовой бригады — те самые, что обслуживали и меняли кабель-трос для спуска нового прибора. И им стало нездоровиться.

На следующий день была воистину роскошная еда — камбуз готовил от пуза. Причина внезапной радости выснилась вечером: кок признался, что он по приказу капитана освободил одну из камер морозилки. Трович был в команде добровольцев, что таскала завёрнутые в брезент и полиэтилен трупы в морозилку. На судне уже знали, что народ подхватил заразу, которую вынес с глубины оборванный кабель. Всю корму вокруг лебёдки, лазарет и часть кают помыли формалином и антисептиками. Холодильные камеры включили на максимум, а корабль пошёл обратно, так и не закончив замеры.

Через пару дней в морозилку отнесли медика. У всех одни симптомы — начинали гнить прямо жиьём. Ткани практически растворялись. До Севастополя добралась живой лишь одна треть экипажа.

Что это было — никто не знает. Как встали на рейд, военные тут же начали промерять и просвечивать судно. Тровича, как и весь оставшийся в живых экипаж, затаскали по военным госпиталям и до того накачали таблетками, что кожа у него сейчас белая как мел и похожа на слущивающуюся краску.

Капитана бросили на север. Замполит через месяц напился и якобы сгорел у себя в кровати. Сам корабль сдали в морзавод на переоснащение, сорвав всё до стальной обшивки. У Тровича потом были разговоры с особистами, подписки о неразглашении и жизнь при институте. В море его больше не выпускали...

В глазах у Тровича стылая вода — последний переход из Атлантики, похоже, дался ему нелегко.

Ужасы в подвале

Мой приятель Вадим живёт в нашем городе не так давно, лет пять. Родом он из области. Раньше жил в городе поменьше. Работаем мы вместе, собственно, так и познакомились. Около года назад пошли мы с Вадимом после работы в один бар выпить по пиву. Бар находится в полуподвальном помещении. В зале полумрак. Посидели мы с час, и вот Вадим, ни с того ни с сего, рассказал мне эту жуть, видимо, место вызвало такие ассоциации, воспоминания нахлынули. В пятиэтажке, где Вадим жил с самого рождения, как и в других домах, был подвал. На нём, как водится, висел замок, но его периодически срывали какие-то хулиганы, и ребятня, игравшая во дворе, туда иногда заглядывала. Подвал, как известно, место страшное, а потому цель у детишек была одна – напугаться. Кто-то из ребят (кто – Вадим точно не знал), пустил слух, что там, в подвале, живёт маньяк.
Ну, мало ли… выдумка бурной детской фантазии. И всё же… видимо, потому что так пугаться было интереснее, ребята в это поверили. Было известно даже место его обитания – комнатушка с постоянно закрытой ржавой железной дверью. Высшим проявлением героизма для мальчишек считалось добраться в полутьме до этой двери и постучать туда, ну а потом, естественно, с криком кинуться обратно к выходу. Как-то вечером Вадим и ещё трое храбрецов спустились в это «подземелье маньяка», один из ребят постучал в дверь, и тут… случилось то, чего никто из них не ожидал. Ребята уже двинулись к выходу, как дверь со скрежетом отворилась, и оттуда, хромая, вышел какой-то мужик. Времени его разглядывать у ребят не было. Бежали они так, что пятки сверкали. Запомнил Вадим только, что мужик тот был страшный, лицо у него было нечеловеческое, как у какого-то монстра или зомби (возможно, на нём была надета страшная маска). Напугались ребята не на шутку, и к подвалу не подходили ещё долго. Молва о том, что они видели маньяка, вышедшего из-за железной двери, облетела всю округу. На том бы всё и забылось, если бы не одно обстоятельство. Однажды, возвращаясь домой, Вадим увидел во дворе толпу людей из его дома. Там же стояло две пожарные машины, а из подъезда валили клубы чёрного дыма. Оказалось, там был пожар. Его чудом удалось потушить, к счастью, ничего не взорвалось, но подвал выгорел полностью. Самое жуткое Вадим узнал позже, от кого-то из друзей. Этот кто-то случайно узнал из разговора родителей, что из подвала потом вытащили несколько обгоревших тел. Их руки и ноги были связаны колючей проволокой. Поскольку никто этих людей не опознал, и о их пропаже никто так и не заявил, погибшие были признаны бездомными. Поджигателя милиция так и не нашла. Когда вся эта история получила огласку, несколько семей из этого дома, включая и семью Вадима, переехали, что называется, от греха подальше. Вот такая жуть случилась в обычном подвале, обычного многоквартирного дома.

За занавеской

Историю рассказала моя жена. Когда она была маленькой, то часто ездила в деревню во Владимирской области на зимние и летние каникулы к родственникам. И вот как-то зимой в этой деревне собрались они с подругами устроить девичник — посидеть, поболтать. Пошли к одной подруге, у которой никого дома не было — родители куда-то ушли. И еще у этой подруги в то время бабка старая померла всего пару недель назад. Посидели они там, магнитофон включили, выпили, ну и пошумели-поплясали. Вдруг откинулась занавеска на входе к бывшей бабушкиной комнате (дверей в том доме не было, просто занавески вместо них), и умершая старушка изнутри выглянула и строго взглянула на девочек — мол, зачем так шуметь? Её увидели все, кто там был, включая мою жену. Шокированные девочки откинули занавеску, но в комнате никого не оказалось. Ужаснувшись, все быстро разбежались по домам.

Чужое отражение

Было это давно, лет 14-15 назад. Лежала я тогда в больнице с какой-то простудной ерундой, мне было 18 лет. Привезли как-то вечером девушку в тяжелом состоянии с перитонитом, прооперировали и положили в послеоперационную палату. Мы, ходячие и от безделья любопытные, ходили ее проведывать. Звали ее Ира, ей было лет 28-30. Несмотря на удачную операцию, выглядела она как-то плохо: бледная, молчаливая, неохотно шла на контакт. Ну да ладно, люди ведь разные бывают...

Когда ей стало получше, она стала общаться с одной девушкой из нашего отделения: они были приблизительно одного возраста, вот и подружились — вместе ходили в столовую, на прогулки. Иногда и меня с собой звали, хотя интересов у нас общих не было: я для них была малолеткой, но чтобы не оставаться с нудными женщинами в палате, я как хвостик ходила с ними. Вторая девушка была с западной Украины — звали ее Марьяна, она работала помощником прокурора. Но это к слову, чтобы было понятно, что речь идёт не о «забитых» труженицах села.

Как-то Ира рассказала, что она живет с мужем и маленьким сынишкой в коммуналке, и соседкой ее была старуха вредная, как сам черт, молодую семью просто со свету сживала. Не буду вдаваться в подробности коммунального быта, но все это было настоящим кошмаром. Когда родился у Иры сын, они стали думать о расширении жилья. Тут умерла эта бабка, и ее комната досталась Ире. Счастью ее не было предела. Тут все и началось. В одно утро, умываясь в ванной, подняв лицо к зеркалу, Ира закричала от ужаса — на нее из зеркала смотрела старуха с растрепанными седыми волосами, сморщенным лицом и беззубым ртом.

Не буду описывать весь ужас происходящего, но, закончив рассказ, Ира сказала: «Девочки, я уже забыла, как я выгляжу — в любом зеркале не я, а страшная старуха. Уже около месяца не смотрюсь ни в одно зеркало, домашним не говорю — не хочу пугать, да и за сумасшедшую могут принять, а ведь мне так жить хочется!». Ну, мы поохали и разошлись.

Прошла пара дней, заглянула ко мне в палату Марьяна и сказала: «Оль, можно мы тут у тебя посидим? Ко мне родственница из села приехала, а у нас в палате шумно, не поговоришь толком». И зашла с какой-то женщиной лет сорока. Сели на кровать, и тут Марьяна сказала мне: «Пойдем, выйдем». Я ответила, что читаю книгу и никуда не пойду. Она тогда сказала: «Ну, как хочешь, только тогда ничему не удивляйся и не выходи из палаты». Я подумала, пусть болтают — мы друг другу же не мешаем.

Через несколько минут я поняла: происходит что-то не то. Ира сидела, склонив голову, а эта женщина шептала какие-то заклинания и зевала, из ее глаз начали течь слезы. Я, бросив чтение, сидела, как мышка, боясь пошевелиться. Женщина, видимо, снимала порчу. Но то, что случилось потом, повергло меня в шок. Они подошли к умывальнику, открыли воду, женщина взяла Иру за волосы и стала ее умывать, дергая за волосы и шлепая по щекам, приговаривая: «Старая ведьма, оставь ее в покое, уйди в царство мертвых, тебе не место среди живых!». Время от времени она за волосы поднимала плачущую Иру к зеркалу и говорила: «Кого ты видишь?». Ира плакала и говорила — старуху. Тогда женщина опять наклоняла ее к воде, умывала, била и поднимала за волосы к зеркалу. Сколько этот кошмар продолжался, я не помню: просто была ни жива ни мертва от страха. Но когда Ира потеряла сознание, эта женщина крикнула мне: «Иди помоги, что смотришь?!».

Мы уложили ее на кровать. Через пару минут, приходя в себя, Ира подошла к зеркалу и заплакала: «Оль, там я! Я, понимаешь, я вижу свои волосы, а не седые космы и беззубый рот!». Я была в таком шоке, что не удивилась бы, если бы обнаружила поседевшие волосы на своей голове. Когда все разошлись, я больше не осталась в этой палате ни на минутку и попросилась в эту ночь на другое место. На следующий день меня выписали. Больше я не знаю ничего о судьбе этой девушки.

Со временем история забылась, но иногда я вспоминаю о ней и думаю, как же много еще в мире неопознанного и необъяснимого. И очень страшного.

Смех в темноте

Рассказывала мне эту историю бабушка в детстве, а ей — то ли ее бабушка, то ли мать, я уж не знаю теперь. Просто передали эту легенду, и все, как своеобразное семейное предание. Говорила, что мать в детстве пугала ее этой байкой похлеще всякой буки и бабайки.

Дело было на Дальнем Востоке, в Забайкалье, как я понимаю, до революции, еще при царе Горохе. Бабушка моей бабушки была тогда маленькой, лет десяти или около того. Были вроде и еще дети, но она была самой старшей и мать ее уже везде брала с собой помогать по хозяйству: на покос, вязку снопов, дрова рубить — в общем, познала она тяжелый крестьянский труд с малых лет. Мужа у матери, похоже, не было, раз все вдвоем с дочерью делали.

Один раз задержались они в лесу — то ли грибы с ягодами собирали, то ли веники вязали на зиму в баню. Дело вроде как уже к осени было, в августе или в сентябре, наверное, но еще было тепло, готовились к осени. Стемнело. Дальше буду рассказывать со слов маленькой бабушки.

«Мать говорит: »Ульяна, пошли быстрее, нам до ночи надо успеть из лесу выбраться, а то здесь волки водятся, страшно«. Вот идем, идем, и вроде понимаем, что зашли куда-то не туда. Заблудились, в общем. Вышли черт разбери куда, к какому-то озеру. Ну, мать хорошо здешние места знала, сообразила, куда мы зашли. Говорит, нам туда-то надо. Ну и пошли вдоль этого озера по бурелому чуть поодаль от бережка. Тем временем стемнело окончательно, не успели до темноты. Луна еще засветло чуть висела над горизонтом, а теперь уже высоко так поднялась и освещала дорогу молочным бледным светом. Идем-идем, тут вроде стал доноситься звук такой со стороны воды, как будто в воде кто-то плещется. И смех такой серебристый, девичий будто. Мы сначала с матерью подумали, что нам причудилось, переглянулись еще так, и обеим вдруг стало страшно, будто водой ледяной окатили из ведра. Мы стали двигаться осторожнее в ту сторону, откуда шел звук. А плеск не прекращался. Все явственнее доносился он, иногда прерывался смехом. Мне было так жутко, никакие волки так не напугают. А мать мне наказала стоять на месте и подождать, а она пока сходит и посмотрит, что там. И стала пробираться через кусты в сторону берега — до него недалеко было. Я присела под кустик, чтобы меня не шибко видать было, а то мало ли что... Сижу, дрожу, боюсь.

Матери не было минут семь, не больше. Она внезапно бегом выбежала из кустов, схватила меня за руку и как сумасшедшая бросилась бежать, не разбирая дороги, тащила меня за руку. Мне было больно, но я не стала спрашивать у матери, что случилось. На ней лица не было. Я не соображала тогда ничего, просто поняла, что мать увидала что-то на самом деле страшное, и надо просто бежать, не останавливаясь. А скоро показалось и село, мы совсем недалеко от него были.

Всю последующую неделю мать ходила угрюмая и какая-то сама не своя, будто на нее давило что-то. Разговаривала неохотно, больше молчала. А потом сказала мне: »А знаешь, Ульяна, я ведь скоро умру!«. Я испугалась от ее таких слов, стала говорить ей: »Мамочка, что ты, зачем ты такие страсти говоришь? Не надо так!«. А она мне говорит: »Помнишь, там, в лесу, на озере — ведь то русалки были. Они саван мой стирали. Я, когда вышла к бережку-то, так их и увидела. Они вроде как девушки такие, волосы длинные, распущенные, сидят на берегу, на меня смотрят и смехом заливаются. И в воде полощут саван белый. Меня по имени позвали, говорят, Устя, иди-ка сюда, к нам! А я испугалась, откуда ж они, проклятые, имя-то мое знают. А русалка одна мне и говорит, как будто слышала, что я подумала: «Э, Устя, да мы все знаем-то!». И смеется сама. «А еще, — говорит, — ты, Устя, помрешь скоро, совсем недолго тебе жить осталось. Мы вот тебе саван стираем, готовим», — и показывает мне. Тут я и бросилась бежать оттуда, как угорелая, тебя схватила только...".

Баба Устя померла месяца через четыре, как и предсказала. Бабушку моей бабушки с малыми взяли к себе в дом какие-то дальние родственники. Так и выросла она сиротой. Из малых поумирали все, только брат ее вроде выжил. Приемные родители обижали ее часто и не кормили толком, не одевали, только работать заставляли во всем доме самую грязную работу.

Вот такая старая деревенская страшилка, которую передавали в нашем роду по наследству. Мне ее в детстве бабушка рассказывала, она меня хорошенько пугала, помню. Ну, а теперь и с вами поделился.